Делиться, так делиться. Много букаф, почти флуд
Это у меня называется "Избранное", остальное и проза
на Самиздате.
Рисовали веткой буквы на песке...
рисовали веткой буквы на песке
и камнями чертили по воде "прости",
дулом пистолета на виске
вырисовывали гордое "лети".
засыхали с листвой в окрябре,
слишком долго пустовал этот трон,
слишком долго мы стоим на боре,
слишком чётко считаем ворон.
но какими гордыми стали - поди, тронь!
отгрызём руки по локоть с костьми.
посмотри, мы одеты в вигонь,
и наш статус покраски сурьми.
Рифмы с проседью...
рифмы с проседью,
с пустотой - ни о чём.
осенней супоросостью,
побеги предречём.
давлением по венам
и с сахаром в крови,
дыша ацетиленом,
умрём мы визави.
bona venia vestra
нас закапают в снег.
эй, наверху! маэстро!
оставьте нам разбег...
Offline.
мы уходим в offline.
ты - со мной, я - с тобой.
нас задавит трамвай,
нас застрелит ковбой.
мы уходим в реал,
спотыкаясь о боль.
наш с тобой ареал -
ноль, один, один, ноль.
мы нырнём с головой,
нас окутает Город.
наш реал - наш конвой
и оффлайновый голод.
Исповедь.
не пытайся спрятать лицо,
я давно разучился быть откровенным,
я давно другой подарил кольцо,
я давно уже стал блаженным.
я шагаю как чёрт по чужим головам,
я чужие вскрываю вены,
я чужие души разрываю по швам,
я других гоню на арены.
я умею гадать по фазе Луны,
я умею ходить сквозь стены,
я умею услышать голос волны,
я умею выращивать грены.
я ловлю дыхание умирающих губ,
день за днём становясь бессмертным.
я, наверное, был с тобой слишком груб...
я, наверное, был слишком смертным.
Последний птицелов.
выпускали на праздник
птиц из клеток на волю.
что ты знаешь, причастник,
об их тихой боли?
выпускали на волю.
перья в небе рябили,
а внизу гиньолю
птицелова судили.
разве кто богослова
обвинит в навете?
теперь нет птицеловов
на этом свете.
Не было.
не было таких слов -
я тебя больше не звал.
умер, казнён птицелов,
глухо звучит кимвал.
не было таких глаз -
ветер разогнал их туман.
не было никогда нас,
героиновый был обман.
не было таких рук -
не было безумных картин.
мир сделал четвёртый круг,
без тебя я остался один.
Он.
его нетрудно вычислить -
излишнее эстетство, двуличный бред,
когда-то его не смогли вылечить,
что оставило в его душе след.
он холодный, злой, недоверчивый
всегда ко всем улыбается на Вы,
наглый он, ум его гутаперчивый,
он рождён под тотемом совы.
не умеет плакать он никогда,
не умеет улыбаться вовсе,
он актёр, и совесть ему чужда,
он хитро скалится на каждом вопросе.
он убийца, насильник и просто лжец,
но хитрее любого закона на свете.
с ним давно уже в сговоре Мрачный Жнец,
и ещё, кажется, он упомянут в Завете.
Йога.
я ненавижу чёрный цвет, -
я буду Пьеро - в муке и белилах.
давно пропущен последний рассвет,
он похоронен в скоплениях ила.
костями восходят учения мира,
размыты протоки от трупов до рек,
и там, в Небесах, на вершине Пальмира
наш Старый Дурак доживает свой век.
священник, епископ, послушник и поп
давно открестились от старого бога,
и как им вчера подсказал гороскоп -
сегодня калек излечает лишь йога.
осыпалось небо, истлела земля,
вернуться назад не осталось уж сил.
последнею каплей крови бурля,
языческий волхв богов возносил.
Перед сном.
я обогнал рассвет на три часа,
я вернулся - без меча и без улыбки,
но раскрасил кровью паруса,
чтобы не было чудовищной ошибки.
нарисуй мне другие лица,
чтобы не было больно и страшно,
чтобы не было причин веселиться,
потому что слишком опасно.
нарисуй мне пустыню и море -
точку схода моей Вселенной,
чьи-то беды, страхи и горе
на стене моей гобеленной.
а взамен я останусь рядом,
но не буду ни сном, ни явью.
не пытайся поймать меня взглядом,
и, наверно, всё будет славно.
Призыв.
положите мне лёд на вены
и зашейте глаза белым,
запустите голубей в небо
дайте корку им чёрного хлеба.
раскидайте огонь кругом,
да, я буду твоим другом,
да, я буду тебе верным,
как всегда во всём лицемерным.
заверните меня в саван,
назовите, шепча, анклавом,
за спиною свяжите локти,
загоните иголки под ногти.
вырывайте мои зубы,
разбивайте в кровь губы,
отрезайте себе по кусочку,
отложите на полку почку.
зашивайте под кожу цепи,
не забудьте проверить сцепы,
и ошейник, конечно, потуже,
чтобы был посмирнее вчуже.
а потом наступит утро,
кто бежит, поступает мудро,
да, я добрый только сегодня,
завтра вас ждёт преисподня.
У камина.
завари на две чашки чая,
спрячь подальше мои ботинки,
брось в огонь дневники, серчая,
и виниловые пластинки.
расскажи мне о жизни Дали
под урчание совиной кошки,
поправляя в камине угли,
в тайный сад открывая окошко.
чтобы просто ловить мышей,
чтобы просто достичь альтитуды,
я питаюсь лишь черемшей,
чтя Евангелие от Иуды.
Небо.
ты не был красивым
( да просто "ты не был" ),
а я был спесивым,
кидался в небо.
знаешь, сегодня, как повелось,
ближе к утру снова приснись.
я помню точно, где наша ось,
но хоть разок, улыбнись.
сегодня прикончи меня, детка.
выдох - затяжка.
не спорь, ты стреляешь метко.
а если вкривь, перетяжка.
скинь меня в море,
на площадь Восстания.
пусть упьются горем
воспоминания.
бешеным текстом мои шептания,
чтоб били волны без промедления.
я помню гордое грохотание,
я помню вечные вразумления.
так сделаем мягче, падаем проще,
все книги открыты, здравствуйте, гости.
а нас закопают в берёзовой роще,
Папа сказал так, кидая кости.
Империя осени.
империя осени, ошмётками неба,
стекает краска с пробитых крыш.
а где-то летом, там, где я не был,
напротив вечности - стоит камыш.
что вы забыли в красивой сказке,
где чёрной краской залили свет?
куда ушли, по чьей подсказке,
вы пропускаете первый рассвет,
и в душах дряхлых, окостенелых,
давно надежда мертва на ответ.
на серых стенах в красках серых
кто-то писал третий Завет.
Я буду...
не_выгоды, не_лицемерство,
вы сделали круг, я сделал шаг.
попытка выжить, как браконьерство.
нас когда-то растили не так.
вас кто-то бросил, вас кто-то предал,
у вас кто-то попался впросак.
я другое всегда исповедал,
я всегда поступал не так.
вы сжигали мосты, он сжигал картины,
а я резал руки в кровь.
среди всей каждодневной рутины
слишком часто вспоминая любовь.
я скоро умру и в преддверии Рая,
медленно с шага перейдя на бег,
я стану хаски с голубыми глазами,
мягкими лапами ступая на снег.
